Однако Эйгену Зенгеру в 1944 году и не снились те материалы, двигатели, методы навигации и управления, с которыми работают теперь ученые. В конце концов, видимо, он и сам понял фантастичность своей разработки. Он умер относительно недавно, в конце прошлого столетия, примирившись с мыслью, что так и не увидит самолета, названного его именем.

ЕЩЕ О «ЛЕТАЮЩИХ ТАРЕЛКАХ». И наконец, давайте вспомним еще об одном загадочном проекте нацистов. Сразу после окончания Второй мировой войны пошли слухи, будто немцами были построены и испытаны какие‑то «летающие диски» («Deutsche Flilgscheibe»). (Название «летающие тарелки» было придумано позднее.)

Честно сказать, лично я отношусь к возможности создания «летающих тарелок» как таковых достаточно скептично. Летательные аппараты дисковой формы, использующие известные нам законы аэродинамики, как правило, получаются весьма неустойчивы в полете. Так что данная форма может оказаться рациональной лишь при создании, скажем, «гравитолетов», до которых нам пока далеко.

Тем не менее, когда в мои руки попали записки ныне уже покойного Василия Константинова (вынужденного эмигранта, бывшего военнопленного), я постарался их опубликовать. Тем более что они попали на родину не простым, а кружным путем, с помощью инженера Константина Тюца, встречавшегося с их автором во время одной из зарубежных командировок, в августе 1987 года, в Уругвае.

В лагерь военнопленных Константинов попал не по своей воле. Во время отступления 1941 года под Киевом во время бомбежки его тяжело контузило. Очнулся он уже в плену…

Помыкался бывший солдат изрядно. Но один случай запомнился ему особенно.

«В августе 1943 года часть заключенных, и я в том числе, была переброшена в Пенемюнде, в лагерь КЦ‑А‑4», – рассказывал Константинов. Здесь‑то спустя месяц ему и довелось стать невольным свидетелем неких испытаний. Когда всех заключенных увели на обед, Василий был вынужден остаться, поскольку подвихнул ногу и не мог двигаться быстро. Сделал повязку и решил немного отлежаться в разбираемых завалах.

Вот тут он и увидел, как на бетонную площадку возле одного из близстоящих ангаров четверо рабочих выкатили круглый, похожий на перевернутый вверх дном тазик аппарат с прозрачной каплеобразной кабиной посередине. И на маленьких надувных колесах.

Затем по взмаху руки невысокого грузного человека странный тяжелый аппарат, отливавший на солнце серебристым металлом и вздрагивавший при каждом порыве ветра, издал шипящий звук вроде шума паяльной лампы, оторвался от бетонной площадки и завис на высоте примерно пяти метров. Недолго покачавшись в воздухе – наподобие «ваньки‑встаньки», – аппарат вдруг как бы преобразился, его контуры стали постепенно расплываться. Они как бы расфокусировались.

«Затем аппарат резко, как юла, подпрыгнул и змейкой стал набирать высоту, – писал Константинов. – Полет, судя по покачиванию, проходил неустойчиво. Внезапно налетел порыв ветра с Балтики, и странная конструкция, перевернувшись в воздухе, резко стала терять высоту. Меня обдало потоком гари, этилового спирта и горячего воздуха. Раздался удар, хруст ломающихся деталей – машина упала недалеко от меня. Инстинктивно я бросился к ней. Нужно спасти пилота – человек же! Но тело пилота уже безжизненно свисало из разбитой кабины, обломки обшивки, залитые горючим, постепенно окутывались голубоватыми струйками пламени. Резко обнажился еще шипевший реактивный двигатель – в следующее мгновение все было объято огнем…»